Если 1930-е стали для Китона годами личных и профессиональных катастроф, то 1940-е превратились в затянувшееся чистилище, хотя он и был счастливо женат и получил работу гэгмена-консультанта на MGM. Бастеру платили смешные на фоне его прошлого состояния $300 в неделю, но проблема была не столько в деньгах, сколько в отсутствии реализации. Работа подворачивалась редко, и хотя Китон брался за нее с огромным энтузиазмом и от души вкладывался в чужие фильмы, не требуя даже упоминания в титрах, то были островки деятельности в океане бездействия. Немалую часть времени Бастер вместе с режиссером и приятелем Эдом Седжвиком проводил в своем офисе, прозванном «Кабаньим гнездом», за сооружением замысловатых арт-механизмов, вышивкой и тому подобными занятиями — приятными, но едва ли приносившими ему подлинное удовлетворение.

При этом даже в самые темные времена Китон не утратил веры в себя и величие своих фильмов. Например, в 1948-м году в интервью случайному журналисту он не сомневался, что любой из его собственных любимых фильмов — «Гостеприимство», «Навигатор», «Батлер», «Генерал» или «Кинооператор», если их переснять со звуком и выпустить на экраны, окажутся куда смешнее любой комедии, вышедшей в последние годы. Несмотря ни на что он надеялся, что рано или поздно мода на физическую комедию вернется, а его снова захотят видеть на экране (как он позже выразился в автобиографии, «ни один человек, в чьих жилах течёт актёрская кровь, никогда не согласится с мыслью, что с ним покончено, — неважно, что он говорит другим людям»). Но годы шли, а его появления в эпизодах кино, вроде «Это Дух» (1945) или «Сан-Диего, я люблю тебя» (1946) так и не приводили к чему-то большему. К концу 1940-х Бастер почти отчаялся вернуться к так желаемому актерству, когда произошло сразу несколько событий.

5 сентября 1949 года в журнале Life вышла эпохальная статья поэта и критика Джеймса Эйджи под названием «Величайшая Эра Комедии». В статье он подробно осветил пантеон лучших комиков немой эпохи, не забыв Кистоун Копов, Чаплина, Ллойда и Лэнгдона и оставив Китона на закуску. Именно Китон стал сердцем его текста (даже фотографии он получил самые крупные), и из всех них только Китону эта статья могла принести пользу — остальные или не нуждалась в рекламе, как Чаплин, не собиралась возвращаться в кино, как Ллойд, или же, как Лэнгдон, вовсе покинули сей бренный мир. В это же время Китон впервые за долгие годы получил относительно крупную роль в дорогом фильме MGM «Старым Добрым Летом» с Джуди Гарланд в главной роли и возможность поработать там режиссером комических сцен.

А еще в мире развлечений недавно произошла очередная революция, по своим масштабам сравнимая с появлением звука в кино — теперь, благодаря телевидению, развлечения научились приходить прямо к людям домой. И если предыдущий переворот разрушил Китону карьеру, то этот внезапно подарил новую — визуальная комедия оказалась очень востребована на ТВ.

Сам Бастер впервые вплотную столкнулся с телевизором за год до этого, в 1948-м, дома у старшего сына, Джимми. Прослышав, что тетушка Норма Толмадж подарила Джимми и его жене Барбаре тогда еще очень редкий и дорогой 10-дюймовый черно-белый артефакт, Китон оказался у них в первый же выходной день. Как вспоминал Джимми, вокруг волшебного предмета у них дома регулярно собирались все окрестные дети. На отца телевизор произвел не меньшее впечатление — Бастер, «как загипнотизированный», просидел около него весь день, а когда Барбаре все-таки удалось его оттащить, за ужином он заявил сыну, что «это — будущее сферы развлечений», хотя на тот момент все киномагнаты считали ТВ, как и звук когда-то, просто прихотью, мода на которую скоро стихнет.

На ТВ Китон впервые оказался у Ирвина Аллена — журналиста, кинорежиссера, радио- и телеведущего, явно питавшего к Китону интерес — он интервьюировал его на своем радиошоу в 1945 году и пригласил на телеинтервью 22 мая 1949 года.

Первое же игровое появление Бастера на ТВ состоялось 8 декабря 1949 года на шоу Эда Винна, его давнего знакомого по водевилю и популярного шоумена. Для самого первого номера перед телезрителями Бастер адаптировал свое самое первое появление перед кинокамерой — сценку с липкой патокой из короткометражки Роско Арбакла «Помощник мясника» (1917). Он не только расширил ее дополнительными гэгами, но и предложил идею "немого телевидения" — как и в оригинале, участники сценки общались исключительно с помощью титров (в виде заранее заготовленных табличек) и при этом отчаянно жестикулировали, посмеиваясь над утрированными представлениями о немом кино, сложившимися к концу 1940-х.

К этому моменту Китону уже предложили делать собственную передачу, на что он с радостью согласился. Благодаря его оглушительному успеху у Винна, первый выпуск «Шоу Бастера Китона» вышел на калифорнийском канале KTTV 22 декабря 1949 года — на неделю раньше, чем было запланировано. Событие вызвало ажиотаж в прессе — в журнале Life вслед за статьей Эйджи был опубликован фоторепортаж со съемок первого эпизода, а многие газеты напечатали анонсы и ревью. В анонсах Китона называли «мастером чистой физической комедии» — в первой передаче он был немногим многословнее, чем на шоу Винна и, вроде бы, произносил всего два слова — «Леди и...», после чего из-под него выдергивали красную ковровую дорожку, по которой он шел, Бастер делал свое фирменное сальто, плюхался на пятую точку и тут же вскакивал на ноги. Зума Палмер в одобрительной рецензии в Los Angeles Evening Citizen News отмечала, что «Шоу Бастера Китона» — это именно оно и есть, несмотря на достойную поддержку остальных актеров, что действие тут гораздо важнее слов, а пантомима Бастера — смешнее собственно гэгов». Спонсором проекта стала компания «Дана Джонс Ко», дилеры «Студебеккера» в Лос-Анджелесе, чья реклама иногда включалась между скетчами, зато благодаря этому шоу стало одним из самых многобюджетных в сетке вещания (пресса называла сумму в $3000 на эпизод, хотя это и звучит немного сомнительно).

Поскольку «Шоу» было весьма успешным, Китону в конце 1950-го предложили сделать второй сезон. Съемки стартовали в апреле 1951 года, но тут все оказалось несколько сложнее. Шоу с новым заголовком «Жизнь с Бастером Китоном» снимали уже как серию телефильмов, связанных подобием общего сюжета — Бастер работал продавцом в магазине спорттоваров и каждый раз впутывался в новые неприятности. В отличие от первого сезона, Бастеру приходилось работать без живой аудитории. Продюсером и сценаристом шоу номинально числился давний соратник Китона, Клайв Брукман, на тот момент испытывавший тяжелые проблемы с работой и алкоголем; но во втором сезоне бразды правления захватил исполнительный продюсер шоу, некто Карл К. Хиттлман. После нескольких выпусков Хиттлман стал требовать, чтобы создание одного эпизода укладывалось в один съемочный день. Другой давний коллега Китона, Гарольд Гудвин, тоже работавший с ним над «Шоу», вспоминал, что сделать серию за день они отчаянно не успевали, так что съемки велись «с 8 часов утра до 11 или 12 часов ночи», что сказывалось на результате не лучшим образом, а Китон терпеть не мог халтуры. В итоге он возненавидел Хиттлмана, наотрез отказался дальше с ним работать, и после 13 эпизодов проект был закрыт.

Хотя сам Бастер отнюдь не жаловал второй сезон и говорил, что в жизни не подписался бы на что-то подобное, если знал заранее, что из этого выйдет; в числе сохранившихся эпизодов попадаются настоящие жемчужины, например, дебютный эпизод под названием «Детективная история» (с работой над которым спешили, очевидно, меньше всего) — пародия на радиосериал про частного детектива Сэма Спэйда, и конкретно на «Мальтийского сокола» [1]. Хотя тут нет масштабных погонь, живописных просторов и опасных трюков, зато есть шизоидно-нуарная атмосфера, абсурдный черный юмор, вложенное повествование, сюрреалистические гэги и логика сновидений. «Детективная история» уникальна еще и тем, что позволяет вдоволь наслушаться голоса Бастера – он говорит весь эпизод почти не переставая; вдобавок тут присутствуют изящные отсылки к «классике», то есть, к себе любимому (мы насчитали приветы как минимум трем немым фильмам Китона, кто больше?)

Другой любопытный выпуск из частично сохранившихся — эпизод «Машина времени» [2], где Китон, мечтающий справиться с бессонницей, попадает на прием к безумному ученому, который делает его подопытным кроликом для испытания придуманного им устройства. Он по очереди забрасывает Бастера в каменный век (обширный оммаж доисторической части «Трех Эпох»), Древний Египет (видимо, в последний раз заснятый на пленку танец Саломеи/Клеопатры/Принцессы Раджи, бывший коронным номером Китона с 1917-го года и регулярно исполнявшийся на протяжении всех 1920-х) и во времена Наполеона (которого Китон почему-то никогда не забывал пародировать).

После неудачи со вторым сезоном «Шоу» Бастер зарекся связываться с большими собственными проектами, зато стал регулярным гостем чужих телешоу и передач. Появления были самыми разнообразными — он давал интервью, ставил короткие скетчи, выступал «загадочным гостем» телевикторин, устраивал пранки в «Скрытой камере» — и, конечно, снимался в телефильмах. Большинство материала для появлений на ТВ Китон придумывал сам — теперь телевидение давало ему куда больше свободы, чем киноиндустрия. Вдобавок, ТВ подарило ему несколько и вовсе уникальных, почти немыслимых прежде ролей. Например, в 1954 году Дуглас Фэрбенкс-младший, когда-то кратко пересекавшийся с Китоном на MGM, на съемках «Влюбленного водопроводчика» (1932), предложил ему сыграть Башмачкина в «Пробуждении» — причудливой английской телеверсии «Шинели» Гоголя, перемешанной с «1984» Джорджа Оруэлла. Фэрбенкс опасался, что Бастер откажется от такой нетипичной роли, но тот давно не возражал сыграть что-нибудь драматическое (хотя и мечтал скорее о злодейском амплуа), так что согласился без проблем. В итоге Фэрбенкс остался под большим впечатлением от работы с Китоном, вспоминая, как тот «работал над каждой деталью, экспериментировал с разными способами чтения строки, взгляда, движения или интерпретации конкретной сцены; с помощью режиссера и сценаристов разрабатывал разные идеи» и «был очень изобретательным, вдохновляя всю молодежь на съемочной площадке», а в фильмографии Китона появилась первая совершенно серьезная роль.

«Пробуждение» стало не единственным опытом Бастера на английском телевидении. Летом 1955-го его пригласил в Лондон известный британский комик Ричард Хирн, который выступал в образе пожилого усача-недотепы по имени Мистер Пастри. Хирн понравился Китону, видимо, во время его выступления на «Шоу Эдда Салливана» на американском ТВ годом раньше. Предполагалось, что Бастер вместе с Хирном будет придумывать и ставить телесериал про Мистера Пастри, а заодно играть в нем вспомогательную главную роль. По плану в шоу должно было быть целых 40 серий, однако, в жизнь воплотилась всего одна, после чего Китон быстро собрался и вернулся домой. Формально — потому, что во время съемок пилотного эпизода умерла его мать, Майра; но, по словам участников съемок, в процессе работы обнаружилось, что Хирн в ведущей роли Пастри на фоне Бастера смотрелся на удивление бледно; что ему совсем не понравилось, и комики решили не продолжать. Бастер придумал для пилотной серии акробатический скетч с лестницей про побег со съемного жилья (вдохновленный, кажется, его недавними приключениями в Париже), переделал сценку неудачного «древнеримского» выступления из «Дневных грез» (1922) и от души поиронизировал над крепко прилипшим к нему в прессе ярлыком «Великого Каменного Лица», не способного передавать никакие эмоции, кроме невозмутимого спокойствия.

1958 год подарил Китону вторую серьезную роль, чуть ближе к злодейскому амплуа — в телефильме «Невинный сон» (к сожалению, видео у нас пока нет, хоть оно и сохранилось) он сыграл глухонемого работника с сомнительным прошлым и подозрением на давнее убийство, который воплощал совесть, мучающую главную героиню. Роль была без единого слова, но сценарист Тед Мозел вспоминал, что от одних крупых планов Китона «мурашки бежали по спине, потому что его лицо могло быть очень зловещим».

Чистая пантомима все еще нравилось Бастеру больше больше всего - он продолжал развивать идеи немого телевидения и даже на ток-шоу приходил с запасом табличек с ответами, делая вид, что не умеет разговаривать. Этим пользовались толковые сценаристы — например, в эпизоде детективного сериала «Закон Берка» (1964), ему досталась роль Мортимера Лавли, нечистого на руку производителя одежды, который ворует дизайны у конкурента, мистера Бенджамина Глори (чье загадочное убийство детектив Берк в этой серии расследует). Мистер Лавли - важный свидетель и даже подозреваемый, но, к сожалению, у него ларингит, поэтому общаться с детективами он якобы может, только играя с ними в "крокодила"[3]. Сценаристом сериала, кстати, был Харлан Эллисон, самый отвязный из китов американской научной фантастики, поэтому все персонажи там крайне эксцентричные (но мистер Мортимер, конечно, эксцентричнее всех):

Другим знаковым элементом немой комедии, который Китон протащил на ТВ, стало пресловутое швыряние тортов, вернее, кремовых пирогов. Троп кидания пирога в лицо стал популярным в кино в начале 1910-х (первый такой бросок приписывается Мейбл Норманд), и к моменту попадания Китона на экран в 1917 году уже порядочно устарел. Исторически эта примитивная шутка Бастеру, ценившему во всем изящество и эстетику, совсем не нравилась — он не кинул ни одного пирога ни в одном из своих самостоятельных фильмов [4], и даже, пусть и в шутку, предлагал брать штрафы ($3 за первый пирог, $2 за каждый дополнительный) с тех комиков, которые все еще пытаются рассмешить зрителя таким дедовским способом. С годами его отношение не слишком изменилось: «пироги выглядели неприятно», писал Бастер в автобиографии; «если комик не в состоянии ничего придумать, он берется за пирог», сообщал он журналисту на съемках «Железнодорожника» в 1964-м. Но к концу 1930-х внезапно оказалось, что публика из всего многообразия немой комедии запомнила нелепых усатых кистоунских копов и пресловутые летающие десерты, по крайней мере, именно такой комедию показали в ностальгическом фильме о немой эпохе «Голливудская Кавалькада» (1939). Бастера пригласили туда сыграть "самого себя" — то есть комика, который кидает пироги. Поскольку выбирать ему тогда особенно не приходилось, он согласился, но принял этот вызов с огоньком, саркастично возведя пирогометание в ранг "Утраченного Искусства" и провозгласив себя его непревзойденным Королем, который «не уступит этот титул никому». Китон не только швырял кулинарные изделия, по его утверждению, «с 27 футов», но подвел под это занятие теоретическую базу и с серьезностью оксфордского профессора читал лекции о техниках, траекториях, типах пирогов, их приготовлении и сочетаемости с обликом жертв. Метание пирога оказалось очень удобной темой для гостевых появлений на ТВ, поскольку не требовало декораций и специальной подготовки, но приносило много острых ощущений как участникам шоу, часто не подозревающим, насколько их гость коварен и жесток, так и телезрителям. Например, для передачи «В чем связь?» (1955) Китон объединил «немоту» с пирогами, переделав всю историю своей работы в кино в сказ о том, как «Голливуд воспитал монстра» пирогометания (то есть его самого).

Конечно, хотя Китон и получил на ТВ относительную свободу, ему там не хватало размаха. Он мечтал о времени, когда телевидение, на тот момент финансируемое исключительно за счет рекламы, сможет позволить себе действительно масштабные вещи, и уже в начале 50-х, за два десятилетия до запуска HBO, первого в мире платного кабельного телевидения [5], предсказывал появление ТВ по подписке, производящего собственный дорогостоящий контент:

Пик популярности Китона на ТВ наступил после выхода на экраны псевдобайопика о его жизни «История Бастера Китона» (1957). Когда его имя вновь оказалось на слуху, кроме приглашений во всевозможные передачи, Бастер стал получать уйму предложений сниматься в рекламе (про это есть отдельная статья). Незадолго перед премьерой «Истории» он даже стал главным героем ток-шоу «Это твоя жизнь», куда втайне от главного гостя приглашались его родные, друзья и знакомые разных лет — в этой передаче можно увидеть брата и сестру Бастера, его сыновей, подругу семьи Китонов, актрису Луизу Дресслер, сорежиссеров Китона Эдди Клайна и Дональда Криспа, комика Рэда Скелтона, которому Бастер помогал на MGM в 40-х, и Дональда О'Коннора, сыгравшего его в байопике. Китон, категорически не желавший показываться публике за рамками образа, явно был не слишком счастлив оказаться в такой ситуации. Однако, именно там впервые на ТВ заговорили о его настоящих классических фильмах, и даже показали несколько небольших фрагментов.

К началу 1960-х Китон благоденствовал — он был счастливо женат, жил на ранчо, о котором мечтал с начала 1920-х, был востребован на ТВ и в кино (пусть и не в главных ролях) и не испытывал особых финансовых проблем. Но главное — к этому времени он с помощью фаната-коллекционера Реймонда Рохауэра раздобыл почти все свои немые фильмы и собирался подарить им новую жизнь и познакомить с ними новую аудиторию. Весной 1962 года, после триумфального тура по Германии с «Генералом» и восторженного приема во Французской Синематеке, Бастер вернулся в США уже не просто телезвездой и знаменитым комиком былых лет, но великим кинематографистом с мировым именем, которому рукоплескала Европа. Однако, в своем отечестве, как известно, с пророками дела обычно обстоят не очень — дома и в Канаде об этом еще мало кто догадывался; так что вот в этом телеинтервью, посвященному так и не попавшему на экраны фильму «10 девушек назад» (1962) Бастер все еще выступает в роли «Короля Пирогометания».

Спустя три года, в октябре1965 года, Китон появился на том же канадском телеканале CBS в качестве специального гостя ток-шоу «Флэшбек» — и это была уже совсем другая история. Бастера представили как «одного из самых любимых в мире комиков», остальные гости отгадали в первые же пять секунд вместо положенных двух минут, а весь разговор шел исключительно вокруг его немых фильмов и совсем немного — текущих проектов (в Канаду Китона занесло из-за съемок «Писца» - короткометражки для Ассоциации Безопасного Строительства, в которой правила безопасности демонстрировались методом «от противного»). К сожалению, это оказалось последнее его появление в прямом эфире — через три с небольшим месяца Бастер покинул этот мир.

До самого последнего дня Китон просто обожал телевидение, подарившее ему еще одну возможность начать все заново. По воспоминаниям близких он был готов смотреть почти все, что угодно — от бейсбольных трансляций и спагетти-вестернов до семейных ситкомов. При этом он, правда, не спешил отдавать на ТВ собственные фильмы, опасаясь, что их там подадут неправильно, в обрезанном и испорченном виде. Бастер видел примеры такого обращения с другой немой классикой; к тому же, в передаче «Silents, Please!» в 1960 году по ТВ без его разрешения и ведома показали «Генерала», варварски сокращенного до получаса и с наложенными комичными звуковыми эффектами. Тем не менее, в интервью 1964 года Бастер намекнул, что такой план у него все-таки имеется:

Примечание

1. Бастер там слушает радиошоу «Детектив Сэм Диггер (Копатель)», что отсылает к реально существовавшему на радио в 1940-х и начале 1950-х сериалу «Детектив Сэм Спэйд (Лопата)», чей главный персонаж - протагонист романа Дэшилла Хэмметта «Мальтийский сокол» (1930), который и был экранизирован в 1941 году с Хэмфри Богартом в главной роли.
2. К теме путешествий во времени Китон вернулся через десять лет, когда его пригласили в эпизод знаменитой «Сумеречной зоны», сыграть недовольного жизнью уборщика из 1890-го, который в поисках тишины и покоя с помощью подозрительного вида шляпы перемещался в 1960-й. Как говорил сам Бастер в интервью Чарльзу Уитбеку, «мне дали примерный план и разрешили делать, что хочется», поэтому он повтыкал в фильм узнаваемой отсебятины, например, гэг про брюки из «Гаража» (1920) и даже экранизацию утраты фаланги указательного пальца в допотопной сушилке для белья, когда ему было три года.
3. «Больше, чем хлебница?» — известная американским телезрителям того времени крылатая фраза комика Стива Аллена, ставшая шуточным рефреном шоу "What's my line", где участники с завязанными глазами должны были угадать знаменитость, задавая наводящие вопросы; сам Бастер как-то раз участвовал в шоу в качестве знаменитости; Джон Кэмерон Суэйзи — самый популярный в 40-50х американский новостной комментатор и участник телевикторин.
4. За всю немую эпоху за Бастером числится два пирога — он получил пирогом в лицо и сам кинул пирог в своем кинодебюте у Роско Арбакла, «Помощник мясника» (1917); а второй пирог, видимо, в качестве прощального жеста, он швырнул (правда, мимо цели) в последней совместной с Роско короткометражке «Гараж» (1920)
5. HBО запустили 8 ноября 1972 года
6. Интервью Кристоферу Бишопу, 1958
7. Мы обязательно ее когда-нибудь переведем, честное слово