«Разница между Китоном и Чаплином — это разница между спокойствием и поэзией, между аристократом и бродягой, между приспособляемостью и неприкаянностью, между функцией вещей и смыслом вещей, между эксцентричностью и эмоциональностью, между человеком как машиной и человеком как ангелом, между девушкой как условностью и девушкой как идеалом».
В этой цитате из книги известного кинокритика Эндрю Сарриса «Американское кино» (1968), озвученной в эротически-синефильской драме Бернардо Бертолуччи «Мечтатели» (2003), отражено одно из главных противопоставлений в истории мирового кинематографа. Воображаемый конфликт в духе «Битлз» против «Роллинг Стоунз» ставит зрителя перед выбором — легко признавать и уважать обоих сразу, но если подумать, личное предпочтение почти наверняка достанется кому-то одному.
В этой цитате из книги известного кинокритика Эндрю Сарриса «Американское кино» (1968), озвученной в эротически-синефильской драме Бернардо Бертолуччи «Мечтатели» (2003), отражено одно из главных противопоставлений в истории мирового кинематографа. Воображаемый конфликт в духе «Битлз» против «Роллинг Стоунз» ставит зрителя перед выбором — легко признавать и уважать обоих сразу, но если подумать, личное предпочтение почти наверняка достанется кому-то одному.
А Чарли таки был выше. Чаплин навещает студию Роско Арбакла,1918 г.
Причина неувядаемости этой темы, возможно, кроется в редкой чистоте выбора — таких персонажей в истории немой кинокомедии (и стало быть, в истории кино) всего двое. Чаплин и Китон были не только ключевыми фигурами своих картин, но и основной творческой силой за кадром (третий участник «Большой Тройки» комиков Гарольд Ллойд был, при всех своих достоинствах, скорее актером-продюссером). При этом, оттолкнувшись от одной базы и работая с одной темой (маленький в прямом и переносном смыслах человек в большом сложном мире) Чаплин и Китон оказались не просто разными, а почти диаметрально противоположными.
Чаплина-режиссера актерская игра всегда волновала больше, чем техническая или визуальная изощренность. Есть довольно известная (хотя, возможно, апокрифическая) история — когда Чаплину однажды указали на то, что его фильмы выглядят неинтересно, он ответил: «Зато я интересен!» (и с ним трудно не согласиться). В «Моей автобиографии» он довольно подробно поясняет свою позицию:
Чаплина-режиссера актерская игра всегда волновала больше, чем техническая или визуальная изощренность. Есть довольно известная (хотя, возможно, апокрифическая) история — когда Чаплину однажды указали на то, что его фильмы выглядят неинтересно, он ответил: «Зато я интересен!» (и с ним трудно не согласиться). В «Моей автобиографии» он довольно подробно поясняет свою позицию:
«
«Сугубо интеллектуальные рассуждения о линии и пространстве, композиции, темпе и так далее — все это очень интересно, однако же имеет весьма отдаленное отношение к актерской игре и легко может оказаться бесплодной догмой. Простота подхода — всегда самое лучшее. Лично я терпеть не могу всяческие хитроумные эффекты […] или передвижение камеры за актером по вестибюлю гостиницы, словно я следую за ним на велосипеде. Такие приемы слишком прозрачны и примитивны. […] Эти надуманные эффекты только замедляют действие, они скучны и неприятны, хотя их и принимают ошибочно за то, что обозначается навязчивым словом «искусство». Когда камеру кладут на пол или, наоборот, вплотную придвигают к ноздрям актера, — играет камера, а не актер. Камера не должна навязывать себя зрителю.»
»
Чаплин отвергал масштабные эпические постановки (которые «не требуют от актера и от режиссера ни воображения, ни таланта»), погони («они сводят на нет актерскую индивидуальность»), ненавидел снимать на натуре («там все время отвлекаешься») — даже «Золотую лихорадку» он отснял почти полностью в павильонах студии — и считал недопустимыми на съемках любые травмы или несчастные случаи, «поскольку и драку, и землетрясение, и кораблекрушение, и любую катастрофу можно подделать с полной убедительностью».
Китон же, напротив, был не в последнюю очередь режиссером экшн-фильмов и эпических зрелищ — природных и не слишком катастроф, масштабных погонь, задействующих многолюдные массовки и огромный реквизит. Главное, что притягивало его в кино по сравнению с театром — возможность воплотить фантазии в реальности, показать подлинное, а не условное («у камеры нет ограничений, её сцена — весь мир»), поэтому он старался максимально использовать натуру и считал, что если что-то возможно сделать на камеру по-настоящему, именно так оно и должно быть сделано, несмотря на возможный риск. Кроме того, он с огромным энтузиазмом использовал все доступные на тот момент технические возможности, придумывал спецэффекты, экспериментировал с композицией и кинематографическими приемами, благодаря чему его фильмы до сих пор выглядят как минимум занимательно.
Не меньший, если не больший контраст проявился в их мировосприятии и подаче. Если Чаплина беспокоили проблемы социума, то Китона — только индивидуума. Если Чаплин открыто высказывался на серьезные темы, то Китон по-настоящему серьезным не становился никогда, заменяя явную критику скрытой иронией. Там, где Чаплин был крайне эмоционален, Китон, наоборот, максимально отстранен; там, где Чаплин открыто стремился вызвать сочувствие зрителя, стоические персонажи Китона существовали как бы сами по себе. С годами эти качества обернулись Китону на пользу – его сдержанный стиль оказался созвучным настроениям, господствующим в культуре второй половины XX века, но в свое время они же делали восприятие его фильмов современной ему аудиторией несколько затруднительным.
Не меньший, если не больший контраст проявился в их мировосприятии и подаче. Если Чаплина беспокоили проблемы социума, то Китона — только индивидуума. Если Чаплин открыто высказывался на серьезные темы, то Китон по-настоящему серьезным не становился никогда, заменяя явную критику скрытой иронией. Там, где Чаплин был крайне эмоционален, Китон, наоборот, максимально отстранен; там, где Чаплин открыто стремился вызвать сочувствие зрителя, стоические персонажи Китона существовали как бы сами по себе. С годами эти качества обернулись Китону на пользу – его сдержанный стиль оказался созвучным настроениям, господствующим в культуре второй половины XX века, но в свое время они же делали восприятие его фильмов современной ему аудиторией несколько затруднительным.
В эпоху немого кинематографа о соперничестве Китона и Чаплина речи практически не шло. Чаплин был вне конкуренции, популярность его превосходила все мыслимые пределы, и он же единственный из комедиантов воспринимался критическим сообществом как художник, человек, о котором можно и нужно говорить всерьез, поскольку он «обращается к философам не меньше, чем к юным девушкам» [2].
Комики второго эшелона: Бастер Китон, Бен Терпин, Билли Бивен, Ларри Семон, Снуб Поллард; по лестнице особняком спускаются Чаплин и Ллойд (1923 год)
Китон, который был на шесть лет младше Чаплина и пришел к самостоятельному творчеству на шесть лет позже, и популярностью, и финансовыми успехами сильно уступал и ему, и Гарольду Ллойду. До перехода к съемке полнометражных картин он часто воспринимался критикой как интересный и подающий надежды комик в числе многих других комиков второго эшелона. Заметный перелом случился в 1923 году, особенно с выходом его второго полнометражного фильма «Наше Гостеприимство», ставшего настоящим хитом. К этому моменту сформировалась «Большая Тройка» Чаплин-Китон-Ллойд, как мы знаем ее и сейчас:
Комики второго эшелона: Бастер Китон, Бен Терпин, Билли Бивен, Ларри Семон, Снуб Поллард; по лестнице особняком спускаются Чаплин и Ллойд (1923 год)
Китон, который был на шесть лет младше Чаплина и пришел к самостоятельному творчеству на шесть лет позже, и популярностью, и финансовыми успехами сильно уступал и ему, и Гарольду Ллойду. До перехода к съемке полнометражных картин он часто воспринимался критикой как интересный и подающий надежды комик в числе многих других комиков второго эшелона. Заметный перелом случился в 1923 году, особенно с выходом его второго полнометражного фильма «Наше Гостеприимство», ставшего настоящим хитом. К этому моменту сформировалась «Большая Тройка» Чаплин-Китон-Ллойд, как мы знаем ее и сейчас:
«
«Почти без сомнений всеми признается, что имена главных комиков экрана сегодня – Чаплин, Китон и Ллойд». (Picture-Play Magazine, март 1923) «Истинная кинокомедия не имеет никакого отношения к словам и настолько проста, что их использование — явная избыточность. Кроме Чаплина об этом знают еще трое — Макс Линдер, Бастер Китон и продюсер Гарольда Ллойда. Бастер Китон — его имя, уверены, навредило ему в глазах вдумчивой публики, для которой предназначены его работы, — меланхолия лица, богатое воображение […] — на голову выше остальных [...], но рядом с Чаплином все трое пигмеи». (Guardian, сентябрь 1923)
»
Впрочем, и после 1923-го положение Китона в пантеоне было нестабильным — иногда его в этой компании заменяли, например, Гарри Лэнгдоном:
«Большая Тройка» комиков по версии от 23 мая 1926 года
После завершения независимой карьеры в 1930-х Китон вместе с другими не самыми удачливыми адептами исчезнувшего искусства постепенно превратился в призрак ушедшей эпохи. Съемки в дешевых короткометражках и появления в ностальгических фильмах о немом кино вроде «Голливудской кавалькады» (1939), а позже — в рекламе и телепередачах, создали ему новый образ комика-тортометателя, успешно закрепившийся в массовом сознании.
Но в 1949 году, когда о Китоне из эпохи немого кино уже мало кто помнил, поэт, писатель и журналист Джеймс Эйджи опубликовал в журнале «Life» статью «Величайшая эра комедии» (частичный перевод) о немой комедии как таковой и четырех ее ведущих представителях (включая Гарольда Ллойда и Гарри Лэнгдона). Эта статья дала старт критическому осмыслению творчества Китона как таковому и вообще пониманию того, что Чаплин — не единственный. Эйджи же первым подчеркнул отсутствие сентиментальности как отличительную черту его работ — в отличие от всех комиков, но, конечно, в первую очередь от Чаплина.
Статья Эйджи в журнале Life от 05.09.1949
Возможно, впервые по-настоящему уравнять Китона с Чаплином решился переживающий сейчас трудные времена культовый французский журнал о кино «Cahiers du cinéma», в 1958 году посвятивший ему почти целый номер, в котором еще довольно робко утверждалось, что «с точки зрения поэтической и кинематографической ценности он почти так же хорош, как и Чаплин».
Cahiers du cinéma' №86, август 1958 года, посвященный Китону
После прошедшей во Франции в 1962 году первой ретроспективы фильмов Китона, журнал повторил эту мысль куда более уверенно:
«Дело не в том, чтобы отрицать достоинства, ценность или гениальность тех или иных, а в том, чтобы раз и навсегда заявить, что Бастер Китон был не только великим комическим актером, но прежде всего — автором, достойным Чаплина, и одним из величайших кинематографистов мира.
Вопрос не в том, чтобы идти на войну, крича: «Долой Чаплина, да здравствует Китон!», но чтобы исправить несправедливость: Бастер Китон не самый крупный американский комик после Чаплина, но величайший американский комик наравне с Чаплином» [3].
«Дело не в том, чтобы отрицать достоинства, ценность или гениальность тех или иных, а в том, чтобы раз и навсегда заявить, что Бастер Китон был не только великим комическим актером, но прежде всего — автором, достойным Чаплина, и одним из величайших кинематографистов мира.
Вопрос не в том, чтобы идти на войну, крича: «Долой Чаплина, да здравствует Китон!», но чтобы исправить несправедливость: Бастер Китон не самый крупный американский комик после Чаплина, но величайший американский комик наравне с Чаплином» [3].
Cahiers du cinéma' №86, август 1958 года, посвященный Китону
После прошедшей во Франции в 1962 году первой ретроспективы фильмов Китона, журнал повторил эту мысль куда более уверенно:
«Дело не в том, чтобы отрицать достоинства, ценность или гениальность тех или иных, а в том, чтобы раз и навсегда заявить, что Бастер Китон был не только великим комическим актером, но прежде всего — автором, достойным Чаплина, и одним из величайших кинематографистов мира.
Вопрос не в том, чтобы идти на войну, крича: «Долой Чаплина, да здравствует Китон!», но чтобы исправить несправедливость: Бастер Китон не самый крупный американский комик после Чаплина, но величайший американский комик наравне с Чаплином» [3].
«Дело не в том, чтобы отрицать достоинства, ценность или гениальность тех или иных, а в том, чтобы раз и навсегда заявить, что Бастер Китон был не только великим комическим актером, но прежде всего — автором, достойным Чаплина, и одним из величайших кинематографистов мира.
Вопрос не в том, чтобы идти на войну, крича: «Долой Чаплина, да здравствует Китон!», но чтобы исправить несправедливость: Бастер Китон не самый крупный американский комик после Чаплина, но величайший американский комик наравне с Чаплином» [3].
Но увы, как и следовало ожидать, случилось именно первое. К концу 60-х годов, уже после смерти Китона, частью критического сообщества Чаплин на контрасте был обвинен в неумелой режиссуре, самолюбовании, манипулировании зрительскими симпатиями и излишней сентиментальности, чего без Китона, вполне возможно, никогда бы не произошло.
После этого мало какое упоминание о Китоне стало обходиться без сравнения и противопоставления Чаплину. Из кинематографистов самым категоричным был, пожалуй, Орсон Уэллс:
«
«Как актер Чаплин очень хорош, сенсационен. Но я предпочитаю Бастера Китона. Он не только отличный актер, но и отличный режиссер, каким Чаплин не был». [4]
»
Джим Джармуш:
«
«Мой любимый режиссер всех времен - Бастер Китон; он больше, чем просто комик, потому что он — великий режиссер и актер... Мне нравится Чарли Чаплин, но он не на одном уровне с Китоном». [5]
»
Питер Богданович (автор свежей документалки «Великий Бастер»):
«
«Я предпочитаю Китона, и думаю, что разница в том, что работы Чарли немного устарели. Главным образом из-за его сентиментальности. Иногда он становится слащавым. Он не удовлетворен, просто пытаясь рассмешить, он хочет вас растрогать. Иногда это работает, а иногда раздражает. Китон только смешит. Но очень по-человечески. И очень реалистично». [6]
»
А вот, например, Вуди Аллен:
«
«Чаплин мне был интересен именно как Чаплин - он невероятно смешной человек, удивительно смешной, коварный, непосредственный. Бастер Китон, напротив, никогда не казался мне смешным. Его фильмы великолепны. Это шедевры. Они сделаны с большим мастерством, в них нет ни одного изъяна. Но когда я вижу самого Бастера Китона, я не смеюсь. А Чаплину стоит только появиться, как ты уже ждешь, что сейчас будут проделки, обманы, какие-то издевательства. И вот он уже утирает лицо чьей-то бородой и тут же дает этому человеку ногой под зад. Китон мне не так близок. Объективно говоря, если мы будем расценивать фильмы исключительно по мастерству, с которым они сделаны, Китон во многом превосходит Чаплина, но если брать в расчет их влияние на аудиторию, если принимать во внимание чувство, которое они вызывают, то Чаплин окажется куда смешнее и гораздо интереснее». [7]
»
Cуществовало ли это противостояние где-нибудь еще, кроме как в умах критиков и сторонников?
Великие комики познакомились, если верить Бастеру, аж в 1913 году, когда и тот, и другой были еще артистами водевиля. В 1920-е их взаимоотношения вполне вероятно были действительно доброжелательными, хотя вряд ли близкими, поскольку они оба были достаточно замкнутыми людьми, да и круги их общения по большей части изрядно отличались (Китон откровенно предпочитал светскому общению рыбалку и бейсбол).
Великие комики познакомились, если верить Бастеру, аж в 1913 году, когда и тот, и другой были еще артистами водевиля. В 1920-е их взаимоотношения вполне вероятно были действительно доброжелательными, хотя вряд ли близкими, поскольку они оба были достаточно замкнутыми людьми, да и круги их общения по большей части изрядно отличались (Китон откровенно предпочитал светскому общению рыбалку и бейсбол).
Чаплин, Китон и др. на торжественном приеме у Шенка в честь Хирама Абрамса, 1925 (кликабельно)
На киноэкране они встречались всего два раза. Первый состоялся в 1922 году, в своеобразном промо-ролике «Смотря на звезд» (в котором все ведущие кинозвезды чинно пируют за шикарным столом, и только Китон, что характерно, валяет дурака под видом официанта).
Самый дорогой в мире официант Бастер Китон отнимает у Чарли Чаплина еду, а у Джеки Кугана напитки
Тридцать лет спустя, в 1952 году, Чаплин пригласил Китона сняться в эпизоде полуавтобиографического фильма «Огни рампы» о знаменитом когда-то комике, утратившем умение смешить и любовь публики. Считалось, что финансовые дела Китона чрезвычайно плохи, и Чаплин таким образом протягивал руку помощи другу/конкуренту, давая ему возможность поработать (надо сказать, на деле к тому моменту Китон довольно много снимался на ТВ и особых материальных проблем не испытывал, но неоднократно говорил, что с удовольствием поработал бы с Чарли и бесплатно). Весь эпизод совместного выступления полностью отсутствовал в первоначальном сценарии «Огней» и был придуман на ходу, причем Чаплин, который обычно в деталях показывал актерам их роли и требовал воспроизвести показанное, не пытался диктовать Китону, что ему делать, а позволял импровизировать наравне с собой. Канадская балерина Мелисса Хейден, дублировавшая исполнительницу главной роли Клэр Блум, вспоминала об этом процессе так:
«
«Работая в паре с Китоном, Чаплин очень напрягался. Он как будто превращался в совершенно другого человека — не того, с которым я общалась в тот же день, но раньше. Я еще никогда не видела, чтобы он снимался с кем-нибудь еще, и все это шло с таким напряжением — меня это поразило. Тогда я впервые стала догадываться, о чем весь этот фильм и что он вообще хочет сказать». [8]
»
Существуют довольно распространенные (например, той же Клэр Блум) слухи, что в итоге самые удачные и смешные результаты этой деятельности Чаплин вырезал (в общей сложности было отснято около 70 минут). Было такое или нет, в конце концов, Чаплину было виднее — «Огни рампы» вообще не комедия.
«Если кто-то еще скажет про старые добрые времена, я выпрыгну в окно». «Огни Рампы», 1952
Китон на протяжении всей жизни говорил о Чаплине часто и много. Официальная позиция по данному вопросу, высказанная им во многих интервью и автобиографии (где Чаплин упоминается неоднократно и называется «старым другом»), звучит так:
«
«В своей лучшей форме — а Чаплин долго оставался в лучшей форме — он был величайшим комиком, который когда-либо жил. […] Никто, кроме Чарли с его маленьким бродягой, не заставлял смеяться такое великое множество людей».
»
При этом Китон позволял себе над Чаплином подшучивать, в частности, за его манеру манипулировать чувствами аудитории. Трудно, например, не увидеть в удаленных сценах из фильма «На Запад» (1925) пародию на злоключения Маленького Бродяги в «Золотой Лихорадке», вышедшей раньше в том же году (в итоге Китон эти слишком явные сцены из фильма убрал, но пародия никуда не делась – это единственный раз, когда персонаж Китона так демонстративно страдающ и одинок).
Friendless нечаянно заехал в чужой фильм (удаленные сцены из фильма «На Запад», 1925)
Из интервью c Китоном 1958 года:
«
« … нам нужно было зрительское сочувствие, чтобы история работала. Но единственное, в чем я был уверен – я о нем не просил. Если зрители хотели меня пожалеть, это было их дело. Я своими действиями не просил об этом. [Чаплин] это делал. Я видел, как он заставляет себя жалеть». [9]
»
Кроме того, в той же автобиографии Китон скромно замечает:
«
«Единственный из нас, кто соглашался с ролью гения, навязанной ему интеллектуальными критиками, был Чаплин. Иногда я подозреваю, что большинство его неприятностей начались, когда он первый раз прочитал, что он «возвышенный сатирик» и «крупнейший художник». Он верил каждому слову и старался жить и думать соответственно. […] Боюсь, что лавина восхвалений блестящей режиссуры Чарли вскружила ему голову. На свою беду, он поверил тому, что о нём писали критики. Они называли его гением — чего я не собираюсь отрицать, — и с тех пор Чарли Чаплин, божественный клоун, пытался вести себя, думать и говорить как интеллектуал».
»
Вряд ли Чаплину, водившему компанию с Эйнштейном, Эдиссоном и сильными мира сего, это «как интеллектуал» пришлось бы по душе.
Вдобавок ко всему, Китон в поздних интервью не раз называл Чаплина «ленивым» за его неспешный темп работы. Друг Китона, Лойал Лукас, говорил, что Китон испытывал к Чаплину, которому требовалось «три месяца, чтобы снять один кадр», что-то вроде «шутливого отвращения». Возможно, Китон, который после краха своей карьеры больше всего на свете хотел сам снимать фильмы, но не имел такой возможности, был слегка раздосадован тем, что Чаплин, у которого эта возможность всегда оставалась, недостаточно ею пользовался:
Вдобавок ко всему, Китон в поздних интервью не раз называл Чаплина «ленивым» за его неспешный темп работы. Друг Китона, Лойал Лукас, говорил, что Китон испытывал к Чаплину, которому требовалось «три месяца, чтобы снять один кадр», что-то вроде «шутливого отвращения». Возможно, Китон, который после краха своей карьеры больше всего на свете хотел сам снимать фильмы, но не имел такой возможности, был слегка раздосадован тем, что Чаплин, у которого эта возможность всегда оставалась, недостаточно ею пользовался:
«
«Он мог все бросить посреди картины и поехать в Европу, покататься, начать снимать — и залениться, и выпускал только одну картину в два года». [10] «Чаплин был просто ленивый. Он мог бы снимать картины еще очень долго. После «Диктатора» он расслабился и стал лениться. От момента, когда он решал, что снимать, до того, как сделать это, проходило года три или около того». [11]
»
Чаплин (за камерой) главный. Китон не возражает. Студия «Бальбоа», 1918 г.
Чаплин официальной позиции по Китону вообще не высказал. В автобиографии о нем нет ни слова, даже упоминания в интервью отыскать не так-то просто (расскажите нам, если они существуют!). Рассматривал Чаплин Китона как соперника в исторический период или нет, но можно предположить, что история с переоткрытием последнего и то, что за ней последовало, ситуацию не улучшили. Дочь Чаплина Джеральдина упоминала в интервью, что в старости отец считал Китона своим лучшим «противником» и запрещал упоминать его имя в своем доме. В документальном фильме «Charlie: The Life and Art of Charles Chaplin» (2003) она вспоминает такой эпизод:
«
«Помню, как-то раз, когда он был очень стар, я пришла со своим парнем, который очень интересовался кинематографом. Чаплин его не очень интересовал, он предпочитал Бастера Китона, а этого делать не следовало. Мы приехали, и он немного поговорил с моим отцом о немом кино. А потом он заговорил о Китоне. И мой отец становился все меньше и меньше, он съеживался, ему было так больно. Будто кто-то ударил его. И он стал очень, очень тихим. За ужином он не проронил ни слова. А после ужина он думал, смотрел на огонь и вдруг тихонько вскрикнул. Он посмотрел моему другу в глаза и сказал: «Но это же я был художником!» Никто не понял, о чем он говорит. «Знаете, я дал ему работу».
»
Выбор, как часто бывает, больше говорит о выбирающем, чем об объектах выбора. Писатель и критик Уолтер Керр в замечательной книге о немой комедии «Silent Clowns» в 1975 году написал:
«
«Фильмами Бастера Китона пренебрегали двадцать пять лет. В недавнем волнении, вызванном их повторным открытием, появилась тенденция к чрезмерной коррекции: его тут и там называли не только равным Чаплину, но и превосходящим. Я думаю, что это пустая трата усилий, противоречащая ценностям самого Китона. Чаплин, скорее всего, сохранит свое превосходство, отчасти потому, что он так мгновенно доступен, что не нужно его представлять или объяснять, … комедия полностью заключена в его персоне, настолько многослойной, что исчерпать ее невозможно. Китон требует больше внимания, потому что и сам был изучающим: насмешливый, загадочный, бесстрастный, человек, чья работа никогда не может быть закончена, потому что всегда существует другой угол, под которым можно посмотреть. Признаюсь, я нахожу его работу более интересной, чем всех остальных. Но это вопрос темперамента: Китон был навязчиво аналитичен, и эта черта, несомненно, напрямую связана с моими собственными печальными привычками. Пусть Чаплин будет королем, а Китон — придворным шутом. Король эффективно правит, шут — говорит правду».
»
Кажется, лучше и не скажешь.
Источники цитат:
- Нейт Фишер. «Шерлок-младший: Противостоящие силы»
- Malcolm H. Oettinger. «Low Comedy as a High Art», Picture Play Magazine, март 1923 г.
- RETROSPECTIVE BUSTER KEATON, Cahiers du cinéma №130, апрель 1962 г.
- Orson Welles: interviews, University Press of Mississippi, 2002, с. 106
- Guardian interviews at the BFI, ноябрь 1999
- «What's the difference between Buster Keaton and Charlie Chaplin?», Metro, октябрь 2018
- Перевод интервью с Алленом, «Русский пионер» №5 (65), июнь-август 2016
- По книге Д. Робинсона Мир «Огней рампы», АСТ: Corpus, 2017, с. 233
- Buster Keaton: Interviews, University Press of Mississippi, 2007, с. 88
- Buster Keaton: Interviews, University Press of Mississippi, 2007, с. 52
- Buster Keaton: Interviews, University Press of Mississippi, 2007, с. 95
Информация предоставлена только в ознакомительных целях, все права на материалы, представленные на сайте, принадлежат их законным владельцам (правообладателям). Если Вы являетесь правообладателем и возражаете против использования материала на сайте – пожалуйста, свяжитесь с администрацией сайта
busterkeatonvk@gmail.com
busterkeatonvk@gmail.com