– Наш, маскигонский! – повторил Бастер. –
Похоже на название кетчупа. – Ты там родился? – поинтересовалась я.
Бастер и его мать с улыбкой переглянулись. Она выглядит так молодо, что кажется ему сестрой, и видно, что они большие друзья.
– Нет, но я жил там между гастролями и ходил в школу [2]. Это старый родной городок, так что все правильно – мне ужасно нравится это объявление. Когда я вернусь с Востока после свадьбы, я собираюсь остановиться там и повидать всю банду. Может быть, устрою небольшой импровизированный спектакль в каком-нибудь театре. Я улыбнулся, когда вы спросили о моем родном городе, – продолжал он, –
потому что места, где я родился, больше нет. Это было в Канзасе, и вскоре после того, как я появился на свет, пришел циклон, который разрушил это место. Его так никогда и не отстроили. Мы еще немного поговорили о перспективе возвращения в Маскигон.
– Наверное, со мной будет, как с Уиллом Роджерсом [
3], – предположил Бастер. –
Он вернулся в свой родной город – кажется, где-то в Вайоминге – и встретил на улице одного из своих старых друзей-ковбоев. – Это ты, Уилл Роджерс? – спросил старый друг. Уилл сознался, что так и есть. – Ну, – с удивлением сказал другой, - и где ты был все эти годы? Я спросила Бастера, когда они с Натали Толмадж поженятся.
– Я точно не знаю, – улыбнулся он, демонстрируя вытянутые ямочки на щеках, о существовании которых вы никогда бы не догадались. –
Это зависит от моих лучших девяти десятых, то есть от Натали, ну и, конечно, состояние моей ноги имеет к этому какое-то отношение. Я уже пять недель лежу в постели, и врачи думают, что пролежу еще три. Потом мне придется какое-то время бегать на костылях, а потом – в Нью-Йорк! Он восторженно вздохнул. На самом деле он имел в виду: «К Натали!»
Мне было любопытно узнать подробности несчастного случая – первого в его жизни, – но он был сдержан. Механизм эскалатора сломался, нога застряла – вот и все. Мать смотрела на него с гордостью.
– Он ни разу не ушибся при падении, а акробатикой занимается с самого раннего детства.