Говорят, что ныне про Бастера собираются снимать байопик; так вот, ровно 65 лет назад в этот день состоялась премьера первого, прижизненного байопика под названием "История Бастера Китона" (1957), который поставил Сидни Шелдон, ставший потом довольно известным автором детективов.
Просто сказать, что этот фильм недостоверен и нелеп - недостаточно, настолько он недостоверен и нелеп. (Внимание, далее спойлер для тех, кому фильм смотреть лень!) Начинается картина с душещипательной реконструкции тяжелого водевильного детства ("холодные комнаты, пустой живот и взаимные пинки"), а потом сразу прыгает в 1920-й год, когда молодой, но очень наглый Бастер (в исполнении тридцатилетнего Дональда О'Коннора) прямиком из увядающего водевиля ломится на студию (квази-"МГМ"), чтобы немедленно стать кинозвездой (и кинорежиссером, к чести авторов фильма). Там его встречает красавица кастинг-директор (Энн Блит), которая разносит в пух и прах его внешность ("профиль ужасный, уши торчат, рот слишком широкий, нос слишком большой", что звучит как шутка для своих, то есть всех, кто хоть раз видел настоящего Бастера), однако сама немедленно в него влюбляется и советует боссу студии нанять его - за талант. Бастер, впрочем, предпочитает ей секс-бомбу и приму студии (Ронда Флеминг). Студия подписывает с ним актерско-режиссерский контракт, и Китон быстренько снимает свои кассовые хиты "Генерал", "Морозный север" и "Колледж" (в таком порядке!), покупает огромный дворец и все время требует повышения зарплаты. Когда же в 1927 году на экраны выходит звуковой "Певец Джаза" его новый немой фильм "Игрок" (?), ради которого он успел заложить свой дворец, проваливается. Китон пытается сниматься в звуковом, но совсем не может говорить, так что принимается душераздирающе спиваться, чем и занимается более-менее всю оставшуюся часть фильма; пока его не спасает любовь и преданность кастинг-директорши. Бастер вместе с ней возвращается на театральные подмостки со скетчем про укладывание нетрезвой жены в кровать; успех, аплодисменты, занавес.
Сам Китон к тому, что сценарий фильма не имеет к его реальной жизни почти никакого отношения, относился хоть и немного нервно (по словам Элеонор, он отказывался заранее его читать, чтобы не "растить новую язву поверх уже существующей"), но при этом философски, рассуждая, что "если они не сняли еще ни одной правдивой биографии, не вижу причин, почему они должны начать с меня". Бастер числился в фильме "техническим советником" и постоянно присутствовал на съемках, давая рекомендации, как лучше реконструировать его гэги, однако вмешиваться в сценарий даже не пробовал. На самом деле, Бастер надеялся, что одновременно с релизом фильма выйдет и его реальная биография - книга, над которой уже около пяти лет трудился джазовый критик Руди Блеш. Это был бы отличный маркетинговый ход, но Блеш, к сожалению, поругался с издательством, наотрез отказавшись сокращать в своей огромной книге хоть что-то, так что вышла она только после смерти Бастера, в 1966 году (см. здесь).
Кто действительно принял идиотизм сюжета близко к сердцу - так это исполнитель главной роли, Дональд О'Коннор. Он познакомился и очень подружился с Бастером за время совместных тренировок, пока тот учил его исполнять свои трюки, и обвинял создателей фильма в том, что они "разрушают самую драматическую историю жизни всех времен". Не то, чтобы они его послушали, конечно, но какие-то изменения внесли - например, по первоначальному замыслу Бастер провел свое детство в цирке и вообще был сиротой. Впрочем, косметические штрихи мало что исправили, и фильм заметно подорвал карьеру еще молодого и успешного О'Коннора - больших ролей ему уже не давали, так что он потом почти повторил судьбу своего вымышленного героя.
А реальный герой, хоть ему и пришлось кататься по стране с туром этой удручающей картины, от "Истории" на деле только выиграл. Бастер получил положенные $50,000, позволившие ему купить долгожданное ранчо, а бонусом - новый большой всплеск известности. Его стали массово звать на телепередачи и впервые пригласили сниматься в рекламе, которая снова сделала его по-настоящему известным всей Америке и наконец-то обеспечила действительно безбедное существование.
Просто сказать, что этот фильм недостоверен и нелеп - недостаточно, настолько он недостоверен и нелеп. (Внимание, далее спойлер для тех, кому фильм смотреть лень!) Начинается картина с душещипательной реконструкции тяжелого водевильного детства ("холодные комнаты, пустой живот и взаимные пинки"), а потом сразу прыгает в 1920-й год, когда молодой, но очень наглый Бастер (в исполнении тридцатилетнего Дональда О'Коннора) прямиком из увядающего водевиля ломится на студию (квази-"МГМ"), чтобы немедленно стать кинозвездой (и кинорежиссером, к чести авторов фильма). Там его встречает красавица кастинг-директор (Энн Блит), которая разносит в пух и прах его внешность ("профиль ужасный, уши торчат, рот слишком широкий, нос слишком большой", что звучит как шутка для своих, то есть всех, кто хоть раз видел настоящего Бастера), однако сама немедленно в него влюбляется и советует боссу студии нанять его - за талант. Бастер, впрочем, предпочитает ей секс-бомбу и приму студии (Ронда Флеминг). Студия подписывает с ним актерско-режиссерский контракт, и Китон быстренько снимает свои кассовые хиты "Генерал", "Морозный север" и "Колледж" (в таком порядке!), покупает огромный дворец и все время требует повышения зарплаты. Когда же в 1927 году на экраны выходит звуковой "Певец Джаза" его новый немой фильм "Игрок" (?), ради которого он успел заложить свой дворец, проваливается. Китон пытается сниматься в звуковом, но совсем не может говорить, так что принимается душераздирающе спиваться, чем и занимается более-менее всю оставшуюся часть фильма; пока его не спасает любовь и преданность кастинг-директорши. Бастер вместе с ней возвращается на театральные подмостки со скетчем про укладывание нетрезвой жены в кровать; успех, аплодисменты, занавес.
Сам Китон к тому, что сценарий фильма не имеет к его реальной жизни почти никакого отношения, относился хоть и немного нервно (по словам Элеонор, он отказывался заранее его читать, чтобы не "растить новую язву поверх уже существующей"), но при этом философски, рассуждая, что "если они не сняли еще ни одной правдивой биографии, не вижу причин, почему они должны начать с меня". Бастер числился в фильме "техническим советником" и постоянно присутствовал на съемках, давая рекомендации, как лучше реконструировать его гэги, однако вмешиваться в сценарий даже не пробовал. На самом деле, Бастер надеялся, что одновременно с релизом фильма выйдет и его реальная биография - книга, над которой уже около пяти лет трудился джазовый критик Руди Блеш. Это был бы отличный маркетинговый ход, но Блеш, к сожалению, поругался с издательством, наотрез отказавшись сокращать в своей огромной книге хоть что-то, так что вышла она только после смерти Бастера, в 1966 году (см. здесь).
Кто действительно принял идиотизм сюжета близко к сердцу - так это исполнитель главной роли, Дональд О'Коннор. Он познакомился и очень подружился с Бастером за время совместных тренировок, пока тот учил его исполнять свои трюки, и обвинял создателей фильма в том, что они "разрушают самую драматическую историю жизни всех времен". Не то, чтобы они его послушали, конечно, но какие-то изменения внесли - например, по первоначальному замыслу Бастер провел свое детство в цирке и вообще был сиротой. Впрочем, косметические штрихи мало что исправили, и фильм заметно подорвал карьеру еще молодого и успешного О'Коннора - больших ролей ему уже не давали, так что он потом почти повторил судьбу своего вымышленного героя.
А реальный герой, хоть ему и пришлось кататься по стране с туром этой удручающей картины, от "Истории" на деле только выиграл. Бастер получил положенные $50,000, позволившие ему купить долгожданное ранчо, а бонусом - новый большой всплеск известности. Его стали массово звать на телепередачи и впервые пригласили сниматься в рекламе, которая снова сделала его по-настоящему известным всей Америке и наконец-то обеспечила действительно безбедное существование.