Ровно 100 лет сегодня исполняется со дня свадьбы Бастера Китона и Натали Толмадж. Это событие было по-своему не менее судьбоносным, чем подписание контракта с MGM.
Бастер и Натали познакомились в Нью-Йорке, на студии Роско Арбакла, в марте 1917 года - в тот же день, когда Бастер впервые пришел туда, чтобы попробовать свои силы в кино. Натали была средней сестрой двух звезд немого кино - Нормы Толмадж, жены продюсера Арбакла Джозефа Шенка, и Констанс Толмадж. Карьера в кино у Натали не сложилась, поэтому сначала она работала помощницей у сестер, а потом устроилась секретаршей на студию Арбакла. Бастер, по его собственным словам, сразу был очарован "кроткой, тихой девушкой большой душевной теплоты и нежной женственности". Вскоре они начали встречаться, Бастер познакомился с ее семьей, и проводил выходные вместе с Натали на нью-йоркских пляжах Шипсхед-бэй в компании Роско и его подруги, актрисы Элис Лейк. В конце 1917 года, когда команда Роско перебралась в Калифорнию в поисках лучшей натуры, Натали отправилась на западное побережье вместе со всеми, и заняла комнату в доме семейства Китонов.
Спустя год после начала их отношений Бастера призвали служить на Первую Мировую - Натали подарила ему на удачу кольцо и приезжала к нему в лагерь на сборы. В начале 1919 года, пока Бастер служил во Франции, она оставила студию Арбакла и вернулась в Нью-Йорк к матери и сестрам, чтобы попробовать силы в кино. Когда частично оглохший из-за инфекции Бастер возвратился в Нью-Йорк, Натали навещала его в госпитале, а как только он оттуда выписался, то первым делом прикупил нарядную форму и отправился на встречу с Натали и ее матерью, Маргарет "Пег" Толмадж, железной рукой правившей судьбами дочерей. Они заключили помолвку, но до свадьбы было далеко - Бастер все еще оставался начинающим кинокомиком второго плана с зарплатой в несколько сотен долларов, и с точки зрения Пег, которая хотела обеспечить дочерям достойное будущее, едва ли подходил в мужья девушке из знаменитой киносемьи. Бастер уехал в Калифорнию к Роско, строить кинокарьеру, а Натали осталась в Нью-Йорке.
После этого они не виделись целых два года. Натали снялась в нескольких ролях второго плана в фильмах у Констанс и Нормы, после чего Пег, вероятно, убедилась, что кинозвезды из нее не выйдет, и решила, что дочь пора выдать замуж. Трудно сказать, хотела ли этого все еще сама Натали, но Бастер за время разлуки своих намерений не растерял, к тому же теперь у него была "своя" студия, он получал $1000 в неделю и 25% прибылей от проката фильмов, а других заметных кандидатов на горизонте у Натали не появилось. В конце января 1921 года Китон по телеграфу сделал ей (возможно, очередное) предложение - и получил согласие. На радостях Бастер утратил бдительность и 9 февраля, во время съемок короткометражки “Электрический дом” застрял в эскалаторе и получил тяжелую травму правой ноги с разрывом связок, так что подготовку к свадьбе пришлось отложить до тех пор, пока он не выйдет из больницы. В первых числах апреля, Бастер, едва сменивший костыли на трость, отправился к Натали в Нью-Йорк. 31 мая 1921 года они сыграли свадьбу в летнем доме Джо Шенка и его жены, старшей сестры Натали Нормы Толмадж, после чего молодожены немедленно отправились в Голливуд, где Бастера ждала работа, а Натали - уютный домик, который он ей подарил.
Однако, семейная жизнь оказалась далеко не безоблачной. Бастер, у которого никогда не было настоящего дома, мечтал о тихом ранчо за городом, с апельсиновой рощей, фермой и животными. Натали, родившуюся и выросшую в Бруклине, совсем не тянуло к дауншифтингу, она хотела “большой и вместительный дом на холме” в престижном районе Лос-Анджелеса, на поиски которого отправилась сразу же, как только оказалась в Голливуде. Всего через три месяца после свадьбы к Китонам переехали жить мать Натали Пег и младшая сестра Констанс. Еще через пару месяцев они арендовали подходящий трехэтажный особняк (на который можно полюбоваться в "Электрическом доме" - Бастер использовал для фильма собственное жилище), за чем последовала череда переездов во все более шикарные дома. Последним из них и пятым за четыре года стал построенный в 1926 году частично по проекту самого Китона двадцатикомнатный дворец в средиземноморском стиле под названием “Итальянская Вилла” - вполне вместительный и, действительно, на холме; на возведение и обстановку которого ушло около $300 000 (примерно 4,5 миллиона долларов на нынешние деньги).
Натали, не разделявшая страстных увлечений мужа кинематографом, бейсболом и бриджем, проводила время за вышиванием, организацией приемов и шоппингом. В 1923 году Бастер, хотя и возражавший против того, чтобы жена работала в кино, в обмен на разрешение снять в фильме их годовалого сына, взял ее на главную роль в “Нашем Гостеприимстве” - эта роль стала самой крупной в ее карьере и самой последней. В 1924 году, после рождения второго ребенка, Натали, не желая иметь больше детей, и, якобы, под давлением родни, перебралась от мужа в отдельную спальню. В ответ на его протесты Толмаджи согласились, что он может иметь отношения на стороне, если не будет предавать их огласке и тратить на них деньги. Бастер пытался вернуть расположение Натали дорогими подарками, главным из которых стала Вилла, но супругов это не сблизило. На фоне семейных неурядиц, к которым пару лет спустя подключилась потеря творческой независимости, у Китона начались серьезные проблемы с алкоголем.
Брак, тем не менее, продлился до 1932 года, когда на фоне прогрессирующего пьянства Бастера и нескольких громких скандалов их отношения с Натали испортились окончательно, и она подала на развод. При разводе Китон добровольно уступил жене почти все имущество (которое, правда, и так было оформлено на нее), включая Виллу и только что подаренную ей яхту, кроме того, Натали получила опеку над сыновьями. Сразу после развода она поместила детей в закрытую частную военную школу-интернат, почти полностью лишив Бастера возможности с ними видеться, а десять лет спустя, в 1942 году, официально сменила их фамилии с "Китон" на "Толмадж". Китон, очень привязанный к детям, до последнего пытался помириться с женой и перенес развод очень тяжело, принялся пить еще сильнее и в итоге лишился не только семьи, но работы и статуса кинозвезды заодно, на добрых полтора десятилетия погрузившись в забвение. В начале 1950-х он сказал биографу Руди Блешу, что "ни одна женщина в мире не смогла бы отлучить его от Натали, кроме самой Натали", и до конца своих дней держал ее портрет на стене своего "логова" в Вудланд-Хиллс.
Бастер и Натали познакомились в Нью-Йорке, на студии Роско Арбакла, в марте 1917 года - в тот же день, когда Бастер впервые пришел туда, чтобы попробовать свои силы в кино. Натали была средней сестрой двух звезд немого кино - Нормы Толмадж, жены продюсера Арбакла Джозефа Шенка, и Констанс Толмадж. Карьера в кино у Натали не сложилась, поэтому сначала она работала помощницей у сестер, а потом устроилась секретаршей на студию Арбакла. Бастер, по его собственным словам, сразу был очарован "кроткой, тихой девушкой большой душевной теплоты и нежной женственности". Вскоре они начали встречаться, Бастер познакомился с ее семьей, и проводил выходные вместе с Натали на нью-йоркских пляжах Шипсхед-бэй в компании Роско и его подруги, актрисы Элис Лейк. В конце 1917 года, когда команда Роско перебралась в Калифорнию в поисках лучшей натуры, Натали отправилась на западное побережье вместе со всеми, и заняла комнату в доме семейства Китонов.
Спустя год после начала их отношений Бастера призвали служить на Первую Мировую - Натали подарила ему на удачу кольцо и приезжала к нему в лагерь на сборы. В начале 1919 года, пока Бастер служил во Франции, она оставила студию Арбакла и вернулась в Нью-Йорк к матери и сестрам, чтобы попробовать силы в кино. Когда частично оглохший из-за инфекции Бастер возвратился в Нью-Йорк, Натали навещала его в госпитале, а как только он оттуда выписался, то первым делом прикупил нарядную форму и отправился на встречу с Натали и ее матерью, Маргарет "Пег" Толмадж, железной рукой правившей судьбами дочерей. Они заключили помолвку, но до свадьбы было далеко - Бастер все еще оставался начинающим кинокомиком второго плана с зарплатой в несколько сотен долларов, и с точки зрения Пег, которая хотела обеспечить дочерям достойное будущее, едва ли подходил в мужья девушке из знаменитой киносемьи. Бастер уехал в Калифорнию к Роско, строить кинокарьеру, а Натали осталась в Нью-Йорке.
После этого они не виделись целых два года. Натали снялась в нескольких ролях второго плана в фильмах у Констанс и Нормы, после чего Пег, вероятно, убедилась, что кинозвезды из нее не выйдет, и решила, что дочь пора выдать замуж. Трудно сказать, хотела ли этого все еще сама Натали, но Бастер за время разлуки своих намерений не растерял, к тому же теперь у него была "своя" студия, он получал $1000 в неделю и 25% прибылей от проката фильмов, а других заметных кандидатов на горизонте у Натали не появилось. В конце января 1921 года Китон по телеграфу сделал ей (возможно, очередное) предложение - и получил согласие. На радостях Бастер утратил бдительность и 9 февраля, во время съемок короткометражки “Электрический дом” застрял в эскалаторе и получил тяжелую травму правой ноги с разрывом связок, так что подготовку к свадьбе пришлось отложить до тех пор, пока он не выйдет из больницы. В первых числах апреля, Бастер, едва сменивший костыли на трость, отправился к Натали в Нью-Йорк. 31 мая 1921 года они сыграли свадьбу в летнем доме Джо Шенка и его жены, старшей сестры Натали Нормы Толмадж, после чего молодожены немедленно отправились в Голливуд, где Бастера ждала работа, а Натали - уютный домик, который он ей подарил.
Однако, семейная жизнь оказалась далеко не безоблачной. Бастер, у которого никогда не было настоящего дома, мечтал о тихом ранчо за городом, с апельсиновой рощей, фермой и животными. Натали, родившуюся и выросшую в Бруклине, совсем не тянуло к дауншифтингу, она хотела “большой и вместительный дом на холме” в престижном районе Лос-Анджелеса, на поиски которого отправилась сразу же, как только оказалась в Голливуде. Всего через три месяца после свадьбы к Китонам переехали жить мать Натали Пег и младшая сестра Констанс. Еще через пару месяцев они арендовали подходящий трехэтажный особняк (на который можно полюбоваться в "Электрическом доме" - Бастер использовал для фильма собственное жилище), за чем последовала череда переездов во все более шикарные дома. Последним из них и пятым за четыре года стал построенный в 1926 году частично по проекту самого Китона двадцатикомнатный дворец в средиземноморском стиле под названием “Итальянская Вилла” - вполне вместительный и, действительно, на холме; на возведение и обстановку которого ушло около $300 000 (примерно 4,5 миллиона долларов на нынешние деньги).
Натали, не разделявшая страстных увлечений мужа кинематографом, бейсболом и бриджем, проводила время за вышиванием, организацией приемов и шоппингом. В 1923 году Бастер, хотя и возражавший против того, чтобы жена работала в кино, в обмен на разрешение снять в фильме их годовалого сына, взял ее на главную роль в “Нашем Гостеприимстве” - эта роль стала самой крупной в ее карьере и самой последней. В 1924 году, после рождения второго ребенка, Натали, не желая иметь больше детей, и, якобы, под давлением родни, перебралась от мужа в отдельную спальню. В ответ на его протесты Толмаджи согласились, что он может иметь отношения на стороне, если не будет предавать их огласке и тратить на них деньги. Бастер пытался вернуть расположение Натали дорогими подарками, главным из которых стала Вилла, но супругов это не сблизило. На фоне семейных неурядиц, к которым пару лет спустя подключилась потеря творческой независимости, у Китона начались серьезные проблемы с алкоголем.
Брак, тем не менее, продлился до 1932 года, когда на фоне прогрессирующего пьянства Бастера и нескольких громких скандалов их отношения с Натали испортились окончательно, и она подала на развод. При разводе Китон добровольно уступил жене почти все имущество (которое, правда, и так было оформлено на нее), включая Виллу и только что подаренную ей яхту, кроме того, Натали получила опеку над сыновьями. Сразу после развода она поместила детей в закрытую частную военную школу-интернат, почти полностью лишив Бастера возможности с ними видеться, а десять лет спустя, в 1942 году, официально сменила их фамилии с "Китон" на "Толмадж". Китон, очень привязанный к детям, до последнего пытался помириться с женой и перенес развод очень тяжело, принялся пить еще сильнее и в итоге лишился не только семьи, но работы и статуса кинозвезды заодно, на добрых полтора десятилетия погрузившись в забвение. В начале 1950-х он сказал биографу Руди Блешу, что "ни одна женщина в мире не смогла бы отлучить его от Натали, кроме самой Натали", и до конца своих дней держал ее портрет на стене своего "логова" в Вудланд-Хиллс.