"Он не был просто высеченным изваянием, обладателем «каменного лица», переносившим все невзгоды без эмоций, как говорится в некоторых некрологах.
Персонаж, созданный Китоном в его главных и самых запоминающихся фильмах, был столь же чувствительным и не меньшим индивидуалистом, чем Маленький Бродяга Чарли Чаплина, таким же напористым и целеустремленным, как «всеамериканский мальчик» Гарольда Ллойда. Он просто не был таким сентиментальным и общительным, как Бродяга, или таким наглым и самоуверенным, как Гарольд.
И он просто по натуре был не из тех, кто демонстрирует свои чувства с помощью явных выражений или комичных гримас. Его невозмутимость была ценным комическим приемом (хотя и не уникальным; Гарри Лэнгдон тоже ее использовал, как и несколько других, менее известных немых комиков). Она позволяла забавному парню искусно добиваться сверхъестественного смеха, наблюдая ужасные или бессмысленные события с кажущейся пассивностью.
Но за этим фасадом скрывался усердный, энергичный, бдительный и честолюбивый человек, обладающий чувством собственного достоинства и прагматичной философией. Бастер стремился к героизму. Он хотел хорошо выглядеть в глазах других людей, но больше всего он хотел хорошо выглядеть перед самим собой.
Что некоторых сбивало в Бастере с толку, так это его тяга к развенчанию иллюзий, его склонность в конце своих картин задаваться вопросом – а зачем это было? Его отчетливый скептицизм, обычно вполне оправданный, насмешливый и язвительно-забавный, понимали далеко не всегда."
Критик, писатель и большой #БастерФан Босли Краутер, New York Times, 6 февраля 1966 года
P.S. Любовь Краутера к Бастеру, кстати, была взаимной - тот давал друзьям читать его книгу про МГМ "Lion's Share" (1957), говоря, что она дает "полную картину того, на что был похож Голливуд".
Персонаж, созданный Китоном в его главных и самых запоминающихся фильмах, был столь же чувствительным и не меньшим индивидуалистом, чем Маленький Бродяга Чарли Чаплина, таким же напористым и целеустремленным, как «всеамериканский мальчик» Гарольда Ллойда. Он просто не был таким сентиментальным и общительным, как Бродяга, или таким наглым и самоуверенным, как Гарольд.
И он просто по натуре был не из тех, кто демонстрирует свои чувства с помощью явных выражений или комичных гримас. Его невозмутимость была ценным комическим приемом (хотя и не уникальным; Гарри Лэнгдон тоже ее использовал, как и несколько других, менее известных немых комиков). Она позволяла забавному парню искусно добиваться сверхъестественного смеха, наблюдая ужасные или бессмысленные события с кажущейся пассивностью.
Но за этим фасадом скрывался усердный, энергичный, бдительный и честолюбивый человек, обладающий чувством собственного достоинства и прагматичной философией. Бастер стремился к героизму. Он хотел хорошо выглядеть в глазах других людей, но больше всего он хотел хорошо выглядеть перед самим собой.
Что некоторых сбивало в Бастере с толку, так это его тяга к развенчанию иллюзий, его склонность в конце своих картин задаваться вопросом – а зачем это было? Его отчетливый скептицизм, обычно вполне оправданный, насмешливый и язвительно-забавный, понимали далеко не всегда."
Критик, писатель и большой #БастерФан Босли Краутер, New York Times, 6 февраля 1966 года
P.S. Любовь Краутера к Бастеру, кстати, была взаимной - тот давал друзьям читать его книгу про МГМ "Lion's Share" (1957), говоря, что она дает "полную картину того, на что был похож Голливуд".